All this happened, more or less.

В армейской жизни под Погостьем сложился между тем своеобразный ритм. Ночью подходило пополнение: пятьсот — тысяча — две-три тысячи человек**. То моряки, то маршевые роты из Сибири, то блокадники (их переправляли по замерзшему Ладожскому озеру). Утром, после редкой артподготовки, они шли в атаку и оставались лежать перед железнодорожной насыпью. Двигались в атаку черепашьим шагом, пробивая в глубоком снегу траншею, да и сил было мало, особенно у ленинградцев. Снег стоял выше пояса, убитые не падали, застревали в сугробах. Трупы засыпало свежим снежком, а на другой день была новая атака, новые трупы, и за зиму образовались наслоения мертвецов, которые только весною обнажились от снега, — скрюченные, перекореженные, разорванные, раздавленные тела. Целые штабеля.

During the same period [Winter 1941-42], Stalin ordered the Leningrad and Volkhov Fronts to raise the siege of Leningrad by conducting concentric assaults across the Neva and Volkhov Rivers against Army Group North. Although the Volkhov Front’s 2nd Shock Army and a cavalry corps managed to penetrate German defenses, they too were soon isolated deep in the German rear only to be destroyed by German counterstrokes between May and July 1942. This operation too languished in obscurity for over 40 years, primarily because it was an embarrassing failure but also because the 2nd Shock Army’s last commander was the infamous General A. A. Vlasov, who surrendered in disgust to the Germans and later created the Russian Liberation Army that fought alongside Germany until war’s end.